Владимир Маяковский. Облако в штанах (отрывок)
HTML-код
- Опубликовано: 11 июл 2015
- Исполняет Вениамин Смехов.
Вашу мысль, мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке.
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут,
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий...
Источник видео: tvkultura.ru/
Какой красивый человек!! Читает божественно👏👏👏💐
Это прочтение взрослого человека. Талантливое, цельное. Видно, что ему понятны чувства Маяковского в период написания поэмы.
Только самому Маяковскому был 21-22 года :)
Благодарю
...- что же и в доме который выгорел. Живут бездомные бродяги.
Когда такие времена и стареют и взрослеют рано.
храдок
Вениамин Борисович, огромное Вам спасибо за Маяковского.....
Какой крик души, какая правда повседневности. Маяковский, Смехов,великолепны.
ыыфыцй
Обажаю
Как это здорово, спасибо!
Гений. Как хорошо
Как же обожаю его, талантливый, умный, красивый в любом возрасте ! Спасибо!
СПАСИБО,очень достойно!!!!!!!
Гениально!👍💖
Лучшее исполнение, что я слышал.
Жаль, что Смехов не прочёл всю поэму. Но спасибо и на этом.
Шикарно!
Эх, жаль, еще бы две строфы Вениамин Борисыч прочитал, и закончить бы отрывок:
а самое страшное
видели -
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?
Спасибо!!!!! ❤💯
Лучшее прочтение. Спасибо.
Потрясающе❤
что тут блядь потрясающего вот петров потрясающий рассказывает а это даун
Жду
Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке.
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут,
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.
У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огро́мив мощью голоса,
иду - красивый,
двадцатидвухлетний.
Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!
Приходи́те учиться -
из гостиной батистовая,
чинная чиновница ангельской лиги.
И которая губы спокойно перелистывает,
как кухарка страницы поваренной книги.
Хотите -
буду от мяса бешеный
- и, как небо, меняя тона -
хотите -
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а - облако в штанах!
Не верю, что есть цветочная Ницца!
Мною опять славословятся мужчины,
залежанные, как больница,
и женщины, истрепанные, как пословица.
1
Вы думаете, это бредит малярия?
Это было,
было в Одессе.
«Приду в четыре», - сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.
Вот и вечер
в ночную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.
В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.
Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!
Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце - холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское.
И вот,
громадный,
горблюсь в окне,
плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
Какая -
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
смирный любёночек.
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.
Еще и еще,
уткнувшись дождю
лицом в его лицо рябое,
жду,
обрызганный громом городского прибоя.
Полночь, с ножом мечась,
догна́ла,
зарезала, -
вон его!
Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного.
В стеклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.
Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерется рот.
Слышу:
тихо,
как больной с кровати,
спрыгнул нерв.
И вот, -
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Рухнула штукатурка в нижнем этаже.
Нервы -
большие,
маленькие,
многие! -
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!
А ночь по комнате тинится и тинится, -
из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.
Двери вдруг заляскали,
будто у гостиницы
не попадает зуб на́ зуб.
Вошла ты,
резкая, как «нате!»,
муча перчатки замш,
сказала:
«Знаете -
я выхожу замуж».
Что ж, выходи́те.
Ничего.
Покреплюсь.
Видите - спокоен как!
Как пульс
покойника.
Помните?
Вы говорили:
«Джек Лондон,
деньги,
любовь,
страсть», -
а я одно видел:
вы - Джиоконда,
которую надо украсть!
И украли.
Опять влюбленный выйду в игры,
огнем озаряя бровей за́гиб.
Что же!
И в доме, который выгорел,
иногда живут бездомные бродяги!
Дра́зните?
«Меньше, чем у нищего копеек,
у вас изумрудов безумий».
Помните!
Погибла Помпея,
когда раздразнили Везувий!
Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен, -
а самое страшное
видели -
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?
И чувствую -
«я»
для меня мало́.
Кто-то из меня вырывается упрямо.
Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле, -
ему уже некуда деться.
Каждое слово,
даже шутка,
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома.
Люди нюхают -
запахло жареным!
Нагнали каких-то.
Блестящие!
В касках!
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезнённые бочками выкачу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!
На лице обгорающем
из трещины губ
обугленный поцелуишко броситься вырос.
Мама!
Петь не могу.
У церковки сердца занимается клирос!
Обгорелые фигурки слов и чисел
из черепа,
как дети из горящего здания.
Так страх
схватиться за небо
высил
горящие руки «Лузитании».
Трясущимся людям
в квартирное тихо
стоглазое зарево рвется с пристани.
Крик последний, -
ты хоть
о том, что горю, в столетия выстони!
Спасибо вам! Отключила и сама прочла ! Как в юности ! Спасибо!
Благодарю
Не домой, и не на суд, а к любимой в гости 2 морковинки несу за зеленый хвостик.
Крутейшее прочтение ! Спасибо смехов
И тут возникает вопрос улыбался ли Маяковский хоть раз в жизни?
Восемь.
Девять.
Десять.
Вот и вечер
в ночную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.
В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.
Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!
Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце - холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское.
И вот,
громадный,
горблюсь в окне,
плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
Какая -
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
смирный любёночек.
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.
Еще и еще,
уткнувшись дождю
лицом в его лицо рябое,
жду,
обрызганный громом городского прибоя.
Полночь, с ножом мечась,
догна́ла,
зарезала, -
вон его!
Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного.
В стеклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.
Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерется рот.
Слышу:
тихо,
как больной с кровати,
спрыгнул нерв.
И вот, -
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Рухнула штукатурка в нижнем этаже.
Нервы -
большие,
маленькие,
многие! -
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!
А ночь по комнате тинится и тинится, -
из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.
Двери вдруг заляскали,
будто у гостиницы
не попадает зуб на́ зуб.
Вошла ты,
резкая, как «нате!»,
муча перчатки замш,
сказала:
«Знаете -
я выхожу замуж».
Что ж, выходи́те.
Ничего.
Покреплюсь.
Видите - спокоен как!
Как пульс
покойника.
Помните?
Вы говорили:
«Джек Лондон,
деньги,
любовь,
страсть», -
а я одно видел:
вы - Джиоконда,
которую надо украсть!
И украли.
Опять влюбленный выйду в игры,
огнем озаряя бровей за́гиб.
Что же!
И в доме, который выгорел,
иногда живут бездомные бродяги!
Дра́зните?
«Меньше, чем у нищего копеек,
у вас изумрудов безумий».
Помните!
Погибла Помпея,
когда раздразнили Везувий!
Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен, -
а самое страшное
видели -
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?
И чувствую -
«я»
для меня мало́.
Кто-то из меня вырывается упрямо.
Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле, -
ему уже некуда деться.
Каждое слово,
даже шутка,
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома.
Люди нюхают -
запахло жареным!
Нагнали каких-то.
Блестящие!
В касках!
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезнённые бочками выкачу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!
На лице обгорающем
из трещины губ
обугленный поцелуишко броситься вырос.
Мама!
Петь не могу.
У церковки сердца занимается клирос!
Обгорелые фигурки слов и чисел
из черепа,
как дети из горящего здания.
Так страх
схватиться за небо
высил
горящие руки «Лузитании».
Трясущимся людям
в квартирное тихо
стоглазое зарево рвется с пристани.
Крик последний, -
ты хоть
о том, что горю, в столетия выстони!
2
Славьте меня!
Я великим не чета.
Я над всем, что сделано,
ставлю «nihil» 1.
Никогда
ничего не хочу читать.
Книги?
Что книги!
Я раньше думал -
книги делаются так:
пришел поэт,
легко разжал уста,
и сразу запел вдохновенный простак -
пожалуйста!
А оказывается -
прежде чем начнет петься,
долго ходят, размозолев от брожения,
и тихо барахтается в тине сердца
глупая вобла воображения.
Пока выкипячивают, рифмами пиликая,
из любвей и соловьев какое-то варево,
улица корчится безъязыкая -
ей нечем кричать и разговаривать.
Городов вавилонские башни,
возгордясь, возносим снова,
а бог
города на пашни
рушит,
мешая слово.
🤯🛸
я
Посмотрите у нас на канале прочтение стихов Маяковского!
Пытались !!!
НЕТ! НЕТ!НЕТ! Профессионально, но бездушно. Это как в поговорке :Сытый голодного не разумеет (не поймёт) Маяковский был молод горяч и НЕлюбим.А сам ЛЮБИЛ до безумия.И УМЕР от любви.А Смехов купался в женской любви.Менял женщин как перчатки.Послушайте его дочь Алику, каково им было с матерью,когда он и их бросил.Дочь простила его только тогда ,когда сама стала взрослой девушкой.
А Маяковский не купался в женской любви? У него тоже была тьма женщин.
Но самая любимая из них не отвечала взаимностью, это верно.
Но нельзя исключать, что такого не было в судьбе Смехова. От этого вообще никто не застрахован.
@@user-gm1vw1os6cМаяковский не купался в любви, взаимности он не имел в личном и как поэт в конце был освистан
Вы очень точно подметили - профессионально, но бездушно ...
зачем он так монотонно спешит? Видимо,опаздывает куда-то
Охуено
нет
2:33
Как по мне , прочтение не достаточно передает все эмоции , довольно все монотонно , сухо что ли...
Куда торопится?
торопится потому что Маяковский торопится
и строчки пропустил((
🛻
нет
Кто читает?
Зачем Маяковского читать как марш какой-то, это ведь лирика, вот Петров и Морозов совсем другое дело, читают так, как будто свою мысль выражают, которая только что пришла на ум.
По моему мнению Александр Петров прочитал лучше. Столько эмоций, очень завораживает
По мне так Смехов прочитал лучше, потому как по мне Петров просто кричал в микрофон как бешеный, извините уж за такое выражение.
@@lyxoyd6775 у Петрова есть другая версия, без криков. Вот она лучше
хернуц
@@user-bf6ed9ug7x💀🚄
Вообще не его стих. Петров намного правдивее пережил. Особенно спокойный отрывок, где она пришла.
Ну разные люди разные прочтения. И один прочёл скорее как актёр театра, а другой как актёр кино.
Да это же Бродский!
Это Маяковский
Или, точнее, слушая Бродского, иногда воскликнешь себе, " да это же Маяковский"
Бродский своей картавой челюстью пытался подражать великому Маяковскому.
яяяямайкцу бэээ юм💀🤯🤯
Вроде талантливый человек, а читает без души. Ничего он не вкладывает при чтении в стих.
Лучше Петрова никто и никогда не прочитает...
А мне Петров не нравится! Белого ищу и смехова и ещё , забыла фамилию , Вольф мессинга играл ! Круто ! Круто
мне вот этот вариант ближе ruclips.net/video/l4XOGXiZzew/видео.html
Да нашим нынешним свойственно тараторить не вдумываясь в излагаемое , а Вам спасибо за ссылку
Не умеет читать.
Петров лучше прочитал
Плохо, очень плохо.
Александр Петров вложил больше эмоций, у него получилось качественно. А здесь как-то без эмоций, будто скороговорка. Не очень понравилось.
У вас просто нет вкуса .
Он прочитал в стиле Маяковского,очень даже неплохо
Света Громова Петров прочитал Маяковского , как Есенина. Хреново
Для маленьких девочек,которые теперь его пародирует.
Ну для кого как
Петров прочитал маленький отрывок, который без предыстории вполне хорош. Но, у Смехова все логично, четко, зрело, по-Маяковски от начала и до конца.
Плохое чтение.....
Что за бред, что за набор слов, протатип современного рэпа.
И этот бред наказывается поэмой мой сосед после психушки сочиняет лутче и рифмичнее.